«Задача геолога – открывать месторождения». Где живет истина, куда уходит романтика, и почему нейросеть никогда не заменит геолога

О любой профессии можно рассказать много интересного. Но геология, пожалуй, на особом счету: она олицетворяет саму романтику научного поиска. И нас точно ждет увлекательный разговор, потомку что наш собеседник – заведующий кафедрой поиска и разведки месторождений полезных ископаемых УГТУ, первооткрыватель Верхневозейского месторождения, заслуженный геолог России, заслуженный работник Республики Коми Владимир Ростовщиков. 10 марта Владимир Борисович отметил свой 74-й день рождения.

- Владимир Борисович, где прошло Ваше детство?

- Я родился в 1949 году в селе Придорожном Калининградской области. После войны мой отец был направлен туда на восстановление народного хозяйства. Он был мастером на все руки – комбайнером, трактористом, кузнецом и слесарем. Однако, когда мне было года четыре, врачи рекомендовали отцу сменить климат, и мы уехали на Урал. Там, в Свердловской области, я окончил школу, а потом поступил в Тюменский индустриальный институт на направление «Геология и разведка нефтяных и газовых месторождений».

- Кто-то повлиял на Ваш выбор профессии?

- Опять-таки, мой отец. Он был романтиком, часто рассказывал, что ему всю жизнь хотелось бродить по тайге и искать полезные ископаемые – руду, золото… Да, это была его мечта. Я-то лично был больше склонен к механике, у меня после школы были права тракториста-машиниста широкого профиля. Так что, скажу честно, я поступил на геологическую специальность, понятия не имея, чем мне предстоит заниматься.

 - А когда начали входить во вкус?

- После первого курса. Во время первой геологической практики мы исходили весь средний и южный Урал, и я понял мечту своего отца, проникся этой профессией. А потом мы начали изучать нефтяную и газовую геологию. Нам преподавали знаменитые ученые – доктор геолого-минералогических наук, профессор Иван Иванович Нестеров, легендарный геолог-нефтяник, первый заместитель министра геологии СССР Фарман Курбанович Салманов и другие. Это были 60-е, время самого пристального геологического интереса к Западной Сибири, и в Тюмень съехались маститые профессионалы со всего Советского Союза. Мы учились и воспитывались в этой атмосфере высочайшего профессионализма и научного энтузиазма.

Моя первая производственная практика была в 1969 году на полуострове Ямал – меня без долгих разговоров сразу поставили помбуром в геологоразведочной экспедиции. Я попал на мыс Каменный, Новопортовского месторождения. Помню, на меня произвело впечатление, что в конце июня Обская губа была полностью покрыта льдом.

А вот на вторую производственную практику я был направлен уже сюда, в Коми, в Печору. И диплом защищал по Тимано-Печорской провинции.

- И остались работать здесь?

- Да, после окончания института в 1971 году – более полувека назад – я начал свою трудовую деятельность в Коми. Собственно, если говорить о карьере, она была стремительной. От должности коллектора геологоразведочной экспедиции №2, которую я занимал пару месяцев, я буквально за несколько лет «дорос» до главного геолога Ухтинской нефтегазоразведочной экспедиции. Основной задачей был поиск новых месторождений на юге республики. Здесь была создана очень мощная нефтегазодобывающая инфраструктура, а сырьевая база к тому времени иссякла, поэтому задача новых месторождений стояла остро. Курировал ее непосредственно глава республики Юрий Алексеевич Спиридонов, руководитель грамотный и дальновидный. Поставленную задачу мы выполнили, и в 1978 году я был назначен начальником геологического отдела территориального геологического управления. Конечно, это был взлет – через семь лет после окончания вуза возглавить подразделение, в ведении которого – десятки разрабатываемых скважин и геологических исследований.

- А потом была «Печорагеофизика»?

- Да. Собственно, само появление этого предприятия – следствие крупных структурных преобразований в Министерстве геологии СССР. В результате реорганизации Ухтинского территориального геологического управления были образованы Ухтанефтегазгеология и Печорагеофизика. И с 1980 по 1986 год я был главным геологом Печорагеофизики. В 1986 г. меня направили учиться в Академию народного хозяйства СССР, там я защитил кандидатскую диссертацию и стал кандидатом геолого-минералогических наук. Однако с учебы меня отозвали. Это было время реформ 80-х, в частности, должность генерального директора стало выборной, и коллектив выбрал меня генеральным директором предприятия.

Мы тогда существенно нарастили объемы геофизических работ и произвели качественное перевооружение, перешли на цифровые сейсмостанции, получили мощные вычислительные центры. Все это было следствием поддержки центрального комитета партии.

К советской эпохе можно относиться по-разному, но нельзя отрицать очевидного факта: с 1960-х по середину 1980-х в СССР была создана мощнейшая сырьевая база для развития добывающей и перерабатывающей отрасли промышленности.

Я проанализировал, как развитие нашей республики корреспондирует с развитием нефтяной и газовой промышленности. Судите сами, корреляция очевидна.

 В 1929 году, с началом развития нефтегазовой промышленности, в Коми насчитывалось лишь 300 тыс человек.

В 1980-е годы, на пике добычи нефти и газа и максимуме переработки, население республики увеличилось до 1 млн 250 тысяч.
Сегодня в Коми проживают 800 тысяч человек, и этот показатель снижается.

И даже потом, в эпоху развала отрасли, Вам долго удавалось сохранить наработанный потенциал. Позвольте, я приведу цитату из «Атласа Ухты»: «В тяжелых экономических условиях, в период полного распада отрасли, сохранил коллектив геофизиков, способных решать сложнейшие геологические задачи».

Здесь мы опять возвращаемся к тому, насколько принципиальна личность руководителя региона. Юрий Александрович Спиридонов обладал стратегическим видением ситуации. Он отчетливо понимал, к чему приведет минерально-сырьевую республику ликвидация геологоразведки, и боролся за сохранение отрасли.

«Печорагеофизика» была гигантом: 6,5 тысяч человек, 50 партий, 5 экспедиций. И когда оно осталось без госзаказов, а значит, стало неспособно отвечать по собственным обязательствам, был предпринят единственный верный шаг. В 1995 году создано открытое акционерное общество «Севергеофизика», основу которого составило кадровое и материально-техническое ядро «Печорагеофизики». И буквально за несколько лет предприятие встало на рельсы современной экономики, выполняя работы для крупных частных заказчиков. В конце концов «Севергеофизика» вошла в десятку лучших организаций России по поиску месторождений нефти и газа… Но, увы, ее постигла судьба, типичная для многих успешных отечественных бизнес-проектов того времени: в конце концов она наряду с другими аналогичными предприятиями вошла в состав крупного холдинга.

- Как Вас привела судьба в УГТУ?

- В 2006 году своеобразным «постскриптумом» ОАО «Севергеофизики» стало предприятие «Ухтагеофизика».  Сценарий был схож: аккумуляция ресурсного ядра, включая кадры и материально-техническую часть. Старт был хорошим, набрали заказов на 50 миллионов рублей, но… в 2007 году грянул общероссийский кризис. И самым целесообразным стало решение о ликвидации предприятия. Я ушел на пенсию. А через два года принял предложение ректора Ухтинского университета Николая Денисовича Цхадая возглавить кафедру геологии и разведки месторождений полезных ископаемых, как она тогда называлась.

- Какие задачи Вы ставите перед собой как заведующий кафедрой?

- Таковых три: сохранить текущий контингент студентов, обеспечить набор новых и поддерживать преподавательский состав кафедры. Конечно, основная задача связана с набором и подготовкой студентов, и здесь есть ряд проблемных вопросов. Во-первых, и сам интерес к специальности не тот, что раньше – когда я поступал в вуз, был конкурс три человека на место для геологов и пять человек на место для геофизиков. Вторая проблема, тесно связанная с первой: не секрет, что в школах проблемы с подготовкой по физике, в итоге выпускники выбирают на ЕГЭ гуманитарные предметы, а чтобы поступить на нашу специальность, обязательны физика и информатика. Это что касается образования. Кроме того, кафедра занята в исследовательских проектах: в настоящее время выполняем масштабный проект для ООО «Газпром трансгаз Ухта» по поиску новых газовых месторождений в зоне с развитой газодобывающей структурой в Вуктыльском и Среднепечорском районах республики.

- У вас огромное количество регалий, званий, премий, наград… Какая самая важная для Вас лично?

- Первооткрыватель Верхневозейского месторождения. У настоящего геолога одна задача – открывать новые месторождения. Именно этому я стремлюсь научить студентов.

- Правда ли, что с развитием технологий геология становится более «кабинетной» и из нее уходит романтика?

- Романтика и энтузиазм вытесняются не прогрессом, а в силу того, что сам общественный уклад сменился на капиталистический. Когда во главе всего коммерческий интерес, все становится иначе, истинные цели подменяются стремлением извлечь сиюминутную выгоду. Развитие же технологий – объективная реальность. Конечно, условия работы современных геологов несравнимо более комфортны: геология теперь располагает информационными и интерпретационными центрами, возможностями 3D-моделирования. Но первичную информацию все равно добывают на буровых, в ходе промысловых и геофизических исследований. Существенно изменился и сам процесс бурения, многие тяжелые операции автоматизированы. И только одно неизменно. «Истина на конце долота», – говорят геологи. Так было и так будет всегда.

- Иными словами, искусственный интеллект геолога никогда заменить не сможет?

- Нет. Потому что природа всегда сложнее наших усредненных моделей. Стоило пробурить легендарную сверхглубокую Кольскую скважину, чтобы наглядно, экспериментально выяснить, насколько подлинное строение земли отличается от шаблонного упрощения «ядро-мантия-земная кора». Скорректировать процесс анализа или исследования может только человек. Без него ни один искусственный интеллект не приблизит модель к реальной картине. Простой и очевидный пример – Ярегское месторождение. Раньше мы располагали данными о 90 млн тонн геологических и 15 млн тонн извлекаемых запасов. Сегодня мы говорим о 200 млн тонн геологических и 50-60 миллионах тонн извлекаемых – и это не предел. То же можно сказать и о Тимано-Печорской провинции в целом: на данный момент разведано порядка 50 процентов от общих прогнозных запасов нефти, а по газу – порядка 30 процентов. Остальные запасы залегают глубже, их сложнее обнаружить и добыть – но такова задача геологии. Главная особенность геологии как науки и профессии – это ее теснейшая связь с производством. И здесь кабинетная работа не заменит полевых и маршрутных исследований.

- Не жалели, что остались на Севере?

- Нет, я предан Республике Коми, русском Северу. Думаю, проработав здесь 52 года, имею право сказать, что я – патриот этого края и никогда не жалел о своем выборе.

Беседовала Инга Карабинская

Фото Сергея Новикова и Олега Сизоненко